Жизнь человека представляет собой непрерывный выбор решения и действия. Суди сами – вы решаете, что будете на завтрак, что вам одеть, на какой сигнал светофора переходить дорогу, что из продуктов купить, куда поехать отдыхать, с кем дружить, с кем связывать свою жизнь, родить ли ребенка, какую профессию выбрать, как и зачем жить, и стоит ли (есть процент суицидников. Почему они принимают решение уйти из жизни преждевременно, покончить жизнь самоубийством, каковы механизмы принятия данного решения – ответ на этот вопрос современная психология не знает).
Человек принимает решения с различной скоростью – мгновенно и не задумываясь или долго. Решение может быть легким и тяжелым, простым и сложным, приятным и неприятным, может быть взвешенным или необдуманным, может быть фатальным, судьбоносным. То есть выбор решения определяет направление жизни человека, и какой бы сабитус флексис не приключился в его жизни, он следствие принятого решения.
Как человек принимает решения? Как делает выбор? По-разному. И наука не может объяснить механизмы принятия человеком решения.
Обратимся в этом вопросе к отцам человеческой мысли. К самому мудрому и обстоятельному с точки зрения современной науки из них – к Аристотелю. Он создал классификацию действий, в которой в разделе «Непроизвольные действия» в подразделе указал источником действия самого субъекта с возможностью выбора, но информация о факторах принятия решений (средствах и цели), не по вине субъекта, искажена. Такое искажение может быть двух типов:
а) незнание — например, когда человек обманут или когда знание ложно. В такой ситуации человек как бы совершает не то, что он на самом деле совершает. Но поскольку определить со стороны, стал ли субъект заложником некорректной информации или просто воспользовался ею, практически невозможно, то Аристотель предлагает внутренний критерий — «раскаяние». Конечно, это не внешне наблюдаемое раскаяние, а само переживание субъектом действия результатов действия. Проще говоря, Аристотель обращается к совести;
б) восприятие информации искажается патологиями субъекта. Аристотель ссылается на безумие, глухоту и слепоту — это действия «в неведении». Возможно, что патологии субъекта являются не физическими или не только физическими.
Смешанные действия те, которые «произвольные в данное время в определенных обстоятельствах». С одной стороны, источник действия — сам субъект, есть возможность выбора и адекватная информация, но сами обстоятельства таковы, что в каком-то смысле приближаются к обстоятельствам непреодолимой силы, только не в физическом смысле, а нравственном, заставляя человека в буквальном смысле выстраивать иерархию ценностей. Так «во время бури выбрасывают [имущество] за борт» или «во имя великого и прекрасного терпят нечто постыдное», т.е. это выбор, который никто не сделал бы «безотносительно» данных обстоятельств — не предпочитаемый сам по себе.
Однако Аристотель делает принципиальную оговорку – существуют такие действия, что «скорее следует умереть, претерпев самое страшное», чем совершить их.
Преднамеренные действия (сознательно избираемые) — это особый подвид произвольных действий. Аристотель сосредотачивает свое внимание на анализе именно «сознательного выбора».
Таким образом, «сознательный выбор» — это действие,
1) характеризующееся:
а) наличием рассуждения,
б) направленностью на средства к цели и на то, что «зависит от нас и не всегда одинаково» и «осуществляется в поступках», т.е. на все то, что мы можем изменить,
в) порочностью или добродетельностью;
2) структурно состоящее из решения (принятия решения) и выбора. Само решение — это «поиск и анализ», заканчивающиеся обнаружением возможного. Поиск средств и способов для поиска и анализа. Таким образом, решение — это всецело рациональная процедура. Выбор же — результирующий внерациональный акт, т.к. «некоторые … из-за порочности избирают не то, что должно», порочность и добродетельность не даются в «поиске и анализе». Здесь речь о качестве развития индивида, т.е. добродетельности как умственной, так и нравственной, всегда предшествующей каждому конкретному поиску решения.
По Аристотелю, в каждом конкретном принятии решения человек участвует весь целиком со всей его биографией: не только знаниями, но и навыками, привычками, склонностями. В каждом принятом решении субъект репрезентирует и реализует себя.
Сознательный выбор пронизывает и организует всю жизнь человека: так и «взаимную дружбу питают при сознательном выборе», и «добродетели — это устои, которые избираются нами сознательно».
Так, например, испорченность не условие непроизвольности, так как представляет собой сознательно выбранное неведенье. «Добропорядочный человек» при этом всегда остается в ситуации решения — «производя выбор и не доводя себя ни до чрезмерности, ни до скудости». Становится принципиально важна социальная роль опытного в принятии решений субъекта (вершиной такого опыта у Аристотеля предстает личность мудреца), не заменимого алгоритмами и инструкциями – «добропорядочному человеку в каждом частном случае положено быть мерой».
Философам хорошо известен кейс (такое модное слово) «страха Паскаля»: «Паскаль в несколько шутливой форме признавался, что “побаивается” чистых математиков, которые еще, чего доброго, “превратят его в теорему”. Эта проблематика стала основной у современных экзистенциалистов, которые считают Паскаля одним из своих отдаленных предшественников» [Стрельцова 1979, с. 154].
Речь идет не о страхе, а неполноте математического знания, применяемого к познанию объекта-человека. «Человек полон потребностей», — так начинается этот фрагмент; математика, в которой рациональное познание достигает своей кульминации, все же не способна выразить всей полноты человека. Указание великого математика на ограниченность рационального познания будет по-настоящему услышано только в ХХ веке.
По мнению Ю. Козелецкого (1979) принятие решений стало предметом научного исследования во времена Второй мировой войны. Его начали Фон Нейман и О. Моргенштерн, которые в 1944 году издали книгу «Теория игр и экономическое поведение». Во втором издании книги, вышедшей в 1948 году, авторы предложили теорию ожидаемой полезности. Авторы книги считали, что понятие рационального поведения (максимизация полезности или прибыли), лежащее в основе экономической теории, недостаточно определено количественно, поскольку участник экономики общественного обмена отличается тем, что результат его действий зависит не только от маржиналистских моделей, но и от действий других. Каждый участник пытается максимизировать некоторую функцию, не все элементы которой находятся под его контролем.
Понятие и количественный показатель ожидаемой полезности включает два важных компонента: вероятность (неопределенность) и полезность. Отношение к достоверному исходу неразрывно связана с риском. Например, если индивид очень не любит риск, то он может заплатить за то, чтобы не подвергаться лотерее, то есть вероятности, неопределенности, и купить страховку.
В 1948 году математик Леонард Севидж и экономист Милтон Фридмен разработали теорию отношения к риску. Они рассмотрели два типа отношения людей к риску: предпочтение к риску (лотереи, азартные игры, инвестиции) и непринятие его (страхование).
При неприятии риска для индивида важнее достоверный эквивалент лотереи, то есть для гарантии выигрыша в честной лотерее индивиду необходимо доплатить. Возможность сыграть в лотерею индивид оценивает ниже, чем ее достоверный эквивалент.
Любитель же риска возможность сыграть в лотерею оценивает выше, чем ее достоверный эквивалент, и готов доплатить за право участия в честной лотерее.
Широкое распространение лотерей и страховок свидетельствует о том, что эти особенности присущи всем людям независимо от национальности, расы, вероисповедания, социального уровня, класса. Люди в этом плане везде одинаковые.
Основной вопрос концепции вероятности заключается в том, где же находится неопределенность – в самом человеке (субъективная вероятность, выражающаяся в мере убеждения в наступлении событий) либо в окружающем его мире (наступившие случайные события – объективная вероятность).
Предполагается, что поскольку индивиды – субъекты разумные, субъективная вероятность какого-либо события или исхода связана с объективной вероятностью и является ее функцией.
Еще в 1957 году американский психолог российского происхождения Леон Фестингер ввел теорию когнитивного диссонанса или, как её еще называют, познавательного диссонанса. И обозначает он, что люди часто вступают в противоречие с самими собой, и когда ситуация складывается далеко не так как они ожидали, скорее подстроят под себя факты, нежели поменяют свою собственную точку зрения. Представьте себе инвестора, который потерял деньги вследствие неправильного решения. Исследования показали, что он скорее все спишет на «неправильность» рынка, чем признает свою ошибку.
Тихомиров О.К. в 1969 году в своей монографии по новому представил принципы когнитивной психологии и продемонстрировал несводимость структур мыслительной деятельности к формально-логическим схемам. Тихомиров ввел формулу энтропии в анализ субъективной неопределенности, преодолеваемой человеком посредством интеллектуальных стратегий.
И в теории перспектив (1979) А. Тверски и Д. Канемана субъективные вероятности не подчиняются аксиомам функции объективной вероятности. За теорию перспектив Канеман в 2002 году получи Нобелевскую премию по экономике.
В результате таких исследований возникли так называемые теории: теория принятия рациональных решений и психологическая теория принятия решений.
Теория принятия рациональных решений является частью науки праксеологии, то есть науки о рациональном поведении отдельных людей и человеческих групп. Данная теория формирует рациональные (оптимальные) методы решения отдельных типов задач, используя логику, выбор наилучшего варианта при хладнокровном действии в стрессовых ситуациях, когда на решение человека не оказывают влияния ни эмоциональные процессы, ни догматически принимаемые принципы, ни предрассудки.
Однако теория обходит характеристику лица, принимающего решение определенной системы. При формулировании оптимального решения не принимаются во внимание такие важные психологические переменные, как ограниченные возможности человеческого познания, его способность к обучению или скорость обработки информации. То есть в этой теории отсутствует тот, кто принимает решение.
Установка на рациональный выбор без учета психологических переменных и характера субъекта, принимающего решение, может иметь сомнительную ценность.
Психологическая теория принятия решений пытается ответить на вопросы: как фактически люди осуществляют выбор? Как в действительности они разрешают задачи, требующие принятия решений? Удовлетворяет ли их поведение элементарным постулатам методологической рациональности?
Польский психолог, создатель теории действия Томашевский Тадеуш определил психологию как науку, которая исследует деятельность людей в процессе решения разнообразных задач, относящихся к познанию, принятию решений и их исполнению.
Человек разрешает разноплановые задачи, принимая зачастую решения ежеминутно и не задумываясь, то есть мы имеем некий диапазон, уровни принимаемых решений – от бытовых до судьбоносных. И логика, математика, рациональность, полезность, статистика никогда не используются человеком при принятии разного уровня решений.
ПРИНЯ́ТИЕ РЕШЕ́НИЙ, акт разрешения неопределённости в познавательной деятельности человека, основанный на анализе и сопоставлении имеющихся альтернатив и путей к достижению желаемой цели и завершающийся суждением о правильном (оптимальном) варианте. Понятие «П. р.» появилось в 1960-е гг. в когнитивной психологии, откуда было перенесено в общую теорию управления в связи с разработкой алгоритмов автоматич. П. р. сложными программируемыми системами и в практику бизнес-консультирования. Обширные междисциплинарные исследования П. р. проводят спец. науч. ассоциации (Society for Judgment and Decision Making; International Society on Multiple Criteria Decision Making), проблемам П. р. посвящены спец. журналы («Journal of Behavioral Decision Making») и тематич. науч. конференции.
Выбор, рассматриваемый иногда как завершающий акт П. р., не сводится, однако, к нему. Готовое решение может быть передано исполнителю, не участвовавшему в его принятии, тогда как выбор – это жизненный процесс, включающий не только нахождение решения, но и принятие личной ответственности за него и его последствия. Критерии оценки оптимальности решения заранее заданы и неизменны, критерии же в процессе осуществления выбора могут меняться, что не позволяет говорить об оптимизации наиболее значимых жизненных выборов.
Как было показано в работе Д. Канемана и его соавторов, при П. р. люди часто ориентируются на ложные модели сложных вероятностных процессов и закономерностей, что ведёт к ошибочным оценкам и прогнозам. Полностью рациональная модель П. р. оказывается применимой в очень ограниченном числе случаев, при этом роль эмоциональных процессов в П. р. может быть и позитивной (БРЭ).
Д. Канеман в 2006 году представил принцип автономной организации систем интуитивного и рационального мышления. Согласно этой схеме, общее функционирование когнитивной сферы опирается на две когнитивные системы: одна отвечает за обдумывание и приятие решений, другая за реализацию принятого решения. И дает понятие «эвристик» — «ловушек ума», которые задают «сдвиги» в использовании информации.
Г. Гигеренцер обосновал, что эвристики выполняют в жизни человека не только и не столько роль «ловушек ума», сколько иную функцию – приспособительную (1998). Он описывает иные эвристики, а целесообразность их использования связывает с рядом показателей, в первую очередь, со степенью прогностической неопределенности задачи (2007). Как в теории Тверски–Канемана, так и в теории Гигеренцера прогнозирование и суждения человека о возможном базируются на его опыте. При существенных различиях этих теорий в отношении роли формата представления условий неопределенности (в виде вероятностей или частот), обе они предполагают связь прогнозирования и выбора (решения или суждения) с осмыслением и оцениванием событий, наступление которых имело место ранее. Они не охватывают процессы предвосхищений и оценивания тех событий, которые не только еще не наступали, но и не мыслились человеком (или человечеством). Именно к таким событиям обратился Н. Талеб, введя в своих книгах представления о «Черном лебеде» как непредсказуемом событии и «антихрупкости» как основы совладания с неопределенностью [Талеб, 2014].
Однако, в ХIХ Дж. Булем были даны понятие неопределенности и простой, что не умаляет его абсолютной ценности, рецепт по устранению оной: «Вероятность – это ожидание, основанное на частном знании. Полное же знакомство со всеми обстоятельствами события изменило бы ожидание на определенность и не оставило бы ни места, ни необходимости в теории вероятностей» [Boole, 1854, p. 244].
Из дискуссии Талеба и Канемана в Нью-Йоркской публичной библиотеке 5 февраля 2013 года (программа «LIVE из Нью-Йоркской публичной библиотеки (http://www.nypl.org/audiovideo/live-nypl-nassim-taleb-daniel kahneman/LIVEIrving_1.29Transcript)).
Талеб развил идею, что неопределенность вредит хрупкости, но она только на руку антихрупкости. Пример – готовность к неопределенности предпринимателей. Неопределенность любят авантюристы: она открывает им новые возможности. И есть системы, которые получают выгоду от беспорядочности; что определено какими-то их свойствами.
Канеман возражал: «Люди в большинстве своем предпочитают устойчивость, нежели антихрупкость». Талеб же утверждал, что увеличение сложности или величины увеличивает хрупкость объекта. Децентрализация делает «объект» или систему менее хрупкими, менее подверженными опасностям (ошибок, уничтожения и т.д.). Вот один из его примеров. «Децентрализованное правительство делает много маленьких ошибок. Похоже на беспорядок (путаницу), потому что видно много ошибок. Они на первой странице New York Times каждый день; согласен, и это пугает людей. Большое централизованное правительство не делает такого количества ошибок, его работа более ровная, но вы знаете, каков масштаб последствий, когда они совершают ошибки; последствия двух из них в нашей стране длятся уже 10 лет. Был один человек, который пошел в Ирак, нам это уже стоило три триллиона долларов и число это будет расти … Когда есть децентрализация, умноженная на ошибки, то они меньше, почти как камешки. Они будут беспокоить, но они не разрушат». Канеман не соглашался с критикой Талебом людей, которые пытаются строить прогнозы в экономической сфере, но не могут предсказать большие события (кризисы). Талеб отвечал, что для того, чтобы быть защищенным от опасных случайностей (например, крушение самолета), нужно иметь возможность предсказывать не отдельное событие, а их серию. В социальном плане это приводит к выводу о необходимости строить общество, которому не смогут навредить отдельные ошибки прогнозов.
Автор «Антихрупкости» соединил методологический и психологический аспекты понимания риска, раскрывая идею возможного в мышлении. Необходимо расширять горизонты мышления и мыслить немыслимое, непредсказуемое. Если это получится, то увеличится способность ориентироваться в возможных изменениях ситуации и, значит, возрастет ее «антихрупкость». Другую психологическую проблему Талеб видит в добросовестности: ведь никто не знает о возможном риске лучше, чем человек, который создал ситуацию риска. Поэтому так велика роль добросовестности – необходимости предотвращать риски, если есть знание о них. С другой стороны, нельзя предотвращать стрессоры, возникающие в связи с факторами риска. Без них человек окажется в стерильных условиях и потому не будет готов к осмысленному прогностическому развертыванию угрожающей ему ситуации, окажется беспомощным. Итак, контроль неопределенности означает не ее уничтожение, снижение или замалчивание, а готовность принимать вызовы неопределенности, мыслить не мыслимое, предполагать децентрализацию как возрастание антихрупкости.
Тихомиров О.К. и Пономарев Я.А. иначе соотносили системы интуитивного и логического. У Пономарева Я.А. эти системы выступают в виде режимов функционирования единой когнитивной сферы. Эти две системы опираются на два вида индивидуального опыта, но оба вида приобретаются действенным путем. Существенным отличием концепции Тихомирова от этих двух подходов является обращение к идее опосредствования, суть которой как раз в выходе субъекта за пределы индивидуального опыта.
В современной психологии стала популярной концепция таситного (неявного) знания одного из ведущих американских исследователей мышления и интеллекта Р. Стернберга (Стернберг и др., 2002), которая также апеллирует к индивидуальному опыту субъекта. В этой теории строение познавательной сферы представлено трехуровневой концепцией, а интуитивные решения, соотносимые с практическим мышлением, стали предметом специальных исследований именно в силу невозможности предположений о синхронном интуитивном мышлении. Таситное знание используется субъектом именно как подразумеваемое и полученное в действии.
Таситное знание обладает многочисленными недостатками [Gardner, 1998; Swanetal., 1999]:
• его трудно объяснить;
• оно неточное;
• оно может оказаться неважным для других;
• оно слишком изменчиво;
• оно слишком контекстуально специфично;
• оно слишком важно для индивида или группы.
По прошествии веков Аристотель, Паскаль, Дж. Буль, думаю, и многие другие мыслители, ученые, просветители прошлого остались актуальными и поныне, а современная психология застряла в незнании и патологиях, лишенная сознательного выбора, действуя в условиях абсолютной неопределенности.
Евгения Тарасенко
Адвокат, Директор НИИ «Исследование мировых воинских традиций
и криминалистических исследований применения оружия»
Литература:
1) Большая российская энциклопедия. https://bigenc.ru/philosophy/text/3167734
2) Кириякова Н.И. Теория ожидаемой полезности. Научная статья. https://cyberleninka.ru/article/n/teoriya-ozhidaemoy-poleznosti
3) Козелецкий Ю. Психологическая теория решений. /Пер. с польск. Г.Е.Минца, В.Н.Поруса; Под ред. Б.В.Бирюкова; Послесл. Б.В.Бирюкова, О.К.Тихомирова. – М.:Прогресс, 1979. – 504 с.
4) Корнилова Т.В. Принцип неопределенности в психологии выбора и риска — Журнал «Психологические исследования». ISSN 2075-7999
5) Корнилова Т.В. Методологические проблемы психологии в трудах О.К. Тихомирова и его школы. Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. 2008. № 2
6) Платонов-Поляков Р.С. Философия Аристотеля: принятие решений как структурный элемент человеческой деятельности. Электронное научное издание Альманах Пространство и Время Т. 9. Вып. 2, 2015
7) Яголковский С.Р. Психология инноваций: подходы, методы, процессы.